Американский профессор права обращает внимание на то, что переход на proof-of-stake вплотную подводит ETH к соответствию критериям Хоуи.
Предстоящее обновление Ethereum может сделать второй по величине блокчейн экологичнее, быстрее и дешевле. Однако профессор права из Джорджтаунского университета считает, что это также может добавить головной боли регуляторам, сделав ETH ценной бумагой в соответствии с законодательством США.
«После The Merge появятся весомые аргументы в пользу того, что ETH теперь становится ценной бумагой. К этой категории активов, по-видимому, можно отнести токен любой proof-of-stake-системы», — писал в твиттере профессор права Джорджтаунского университета Адам Левитин.
Если Левитин прав, и, что более важно, если Комиссия по ценным бумагам и биржам США (SEC) разделяет его мнение, то криптобиржи, в листинге которых есть ETH (то есть практически все на данный момент), должны будут соответствовать куда более жестким нормативным требованиям. До сих пор ETH, как и биткойн, рассматривался регуляторами как товар, не подпадая под юрисдикцию SEC.
Большинство разговоров в экосистеме Ethereum касались технических аспектов работы сети после переключения на proof-of-stake, а не таких юридических вопросов. Обновление Goerli было последним тестом перед переходом второго по величине блокчейна от более энергоемкого алгоритма proof-of-work к proof-of-stake. Ожидается, что фактический переход основной сети на proof-of-stake должен произойти уже на этой неделе, 14-15 сентября.
@AdamLevitin: То, о чем никто не говорит: после The Merge есть весомые аргументы в пользу того, что ETH станет ценной бумагой. К ценным бумагам, по-видимому, можно отнести токен любой proof-of-stake-системы.
Аргумент Левитина основывается на критериях теста Хоуи, подробно описанных в постановлении Верховного суда США от 1946 года и часто используемых для определения того, является ли актив ценной бумагой. Чтобы в полной мере оценить аргумент Левитина, важно понимать критерии теста Хоуи и, на базовом уровне, концепцию стейкинга в proof-of-stake-системах.
Содержание:
Стейкинг
Proof-of-stake — это механизм консенсуса, который позволяет всем узлам блокчейна приходить к согласию о состоянии сети. Он подразумевает активное участие узлов, называемых валидаторами, которые предлагают и проверяют новые блоки. Чтобы получить возможность участвовать в этом процессе, валидаторы должны внести в качестве залога некоторый капитал (тогда как механизм proof-of-work, от которого хочет отказаться Ethereum, требует от майнинговых узлов затрат энергии для поиска валидного хеша для следующего блока). Такое вложение капитала называется стейкингом.
Минимальный размер залога валидатора в Ethereum составляет 32 ETH, или около $55 тыс. на момент подготовки текста. Стимулом к стейкингу и вложению аппаратных и программных ресурсов в сеть, является получение вознаграждения. По данным Ethereum Foundation, некоммерческой организации, координирующей разработку ПО для сети, на сегодняшний день доход валидаторов может составлять около 4,2% годовых. Для сравнения, это в полтора-два раза больше выплаты по годовому депозитному сертификату (CD) в обычном американском банке.
Валидаторы для предложения и проверки блоков выбираются случайным образом. Чем больше ETH внес валидатор в залог для стейкинга, тем выше для него вероятность быть выбранным и получить вознаграждение (на момент написания в Beacon Chain насчитывается более 420 тыс. валидаторов). Другими словами, чем больше вы вносите залога, тем больше зарабатываете.
Уильям Джон Хоуи
Давайте теперь рассмотрим историю и механику дела Хоуи, чтобы понять аргумент Левитина.
Уильям Джон Хоуи родился в южном Иллинойсе в 1876 году. Позже он перебрался в округ Лейк, штат Флорида, где стал успешным застройщиком и политиком. Он специализировался на выращивании и продаже цитрусовых. Хоуи также продавал контракты на продажу земли под цитрусовые рощи. Половина его земли использовалась для коммерческих целей, другая была разделена на маленькие участки и продана населению.
Он основал во Флориде город Хауи-ин-те-Хилс (не будем спорить с Википедией по поводу транслитерации) и стал его мэром в 1925 году. Он построил несколько отелей и культовый особняк (сейчас это популярное место проведения свадеб). Посетители маленького курортного городка останавливались в отеле Хоуи, расположенном рядом с цитрусовыми рощами. Каждый, кто интересовался рощей, становился потенциальным инвестором города Хауи-ин-те-Хиллс. Эти инвестиции были связаны с покупкой земли у компаний Хоуи.
Соглашения о покупке включали пункт о том, что компании Хоуи должны были развивать и обслуживать приобретенный участок с целью получения прибыли от выращивания и продажи цитрусовых. Прибыль, по условиям соглашения, распределялась между компаниями Хоуи и его инвесторами. Хоуи умер в 1938 году, но его компании продолжали работать.
Через несколько лет SEC выдвинула компаниям обвинение в продаже незарегистрированных ценных бумаг. В конечном счете дело было передано в Верховный суд США в мае 1946 года. Выступая от имени большинства, судья Фрэнк Мёрфи постановил, что в соответствии с Законом о ценных бумагах 1933 года (PDF) контракты Хоуи на продажу земли квалифицируются как ценные бумаги в форме инвестиционных контрактов.
Тест Хоуи
В своем заключении судья Мёрфи также взял на себя труд разработать определение термина «инвестиционный контракт» (он использовался и до того, но не был определен в законе). Инвестиционный контракт означает договор, сделку или схему, в соответствии с которой лицо вкладывает свои деньги в общее предприятие, рассчитывая на получение прибыли исключительно за счет усилий организатора или третьей стороны.
Это определение состоит из четырех отдельных компонентов, или «зубцов»:
- вложение денег,
- в общее предприятие,
- с расчетом на получение прибыли,
- исключительно за счет усилий организатора или третьей стороны.
Если актив соответствует этим четырем критериям, он считается инвестиционным контрактом и, следовательно, ценной бумагой. Даже если актив соответствует им не в полной мере, он все равно может быть признан ценной бумагой на основании экономических реалий — совокупности обстоятельств, при которых происходит деловая операция.
Аргумент Адама Левитина
Левитин обращает внимание на то, что proof-of-stake-система, подобная Ethereum, подразумевает вложение денег (стейкинг) в общее предприятие (Ethereum) с целью получения прибыли (награда за стейкинг и валидацию) в основном за счет усилий других лиц [участников Ethereum].
Он говорит «в основном за счет усилий других лиц» вместо формулировки судьи Мёрфи: «исключительно за счет усилий организатора или третьей стороны».
«Апелляционные суды читают слово «исключительно» как «преимущественно» или «в значительной мере»», — поясняет Левитин, однако признаёт важность последней части классического определения судьи Мёрфи, в которой говорится об «организаторе», третьей стороне, продающей инвестиционный контракт и ответственной за большую приносящей прибыль деятельности. Кого можно считать таковым в экосистеме Ethereum?
«Всё это не дает ответа на более сложный вопрос о том, кто является «эмитентом», когда вы имеете дело с децентрализованной системой. Но это часть более широкой проблемы того, как вписать децентрализованные системы в правовую систему, основанную на личности», — пишет Левитин.
Контраргументы
Кто организатор?
Наиболее убедительным контраргументом против позиции Левитина может быть тот, на который он сам и указывает. Если Ethereum — действительно децентрализованная сеть, то кого считать организатором? Комментарии бывшего регулятора SEC Уильяма Хинмана от 2018 года, похоже, подрывают риск того, что ETH будет отнесен к ценным бумагам на этом основании.
«По мере того как сеть становится действительно децентрализованной, возможность определения эмитента или организатора для необходимого раскрытия информации затрудняется и становится менее значимой», — говорил Хинман. На тот момент он занимал в SEC пост директора по корпоративным финансам. Однако SEC с тех пор никак не ссылалась на эти высказывания Хинмана и не признавала их в качестве официальной позиции.
Какой пул?
Левитин отмечает, что proof-of-stake позволяет стейкерам инвестировать в валидационные пулы, при этом фактическое хеширование, или обработка транзакций с помощью криптографического алгоритма, выполняется другими людьми. Это восходит к его интерпретации третьего и четвертого пунктов теста Хоуи: ожиданию получения прибыли в результате усилий других лиц.
Но Tim Beiko, отвечающий за поддержку протоколов в Ethereum Foundation, пояснил в ответном твите, что Ethereum не имеет «валидационных пулов» на уровне протокола. Также Тим Бейко обращает внимание на то, что хеширование в proof-of-stake, на которое обращает внимание Левитин, обладает несопоставимо меньшей вычислительной затратностью по сравнению с хешированием в proof-of-work-системах. Поэтому его не следует классифицировать как «усилия других лиц», считает Бейко.
@TimBeiko: Мне кажется, вы не понимаете, как работает PoS, по крайней мере, в Ethereum. Здесь нет «хеширования» в том же смысле, что в PoW. Кроме того, на уровне протокола не существует единого «пула»: каждые внесенные для стейкинга 32 ETH создают полноценного и самостоятельного валидатора.
Проверка Левитина
Ценная бумага однажды — ценная бумага навсегда?
Перед запуском Ethereum привлек посредством первичного предложения монет (ICO) $18 млн. Хинман в своих комментариях говорил, что ETH, возможно и был ценной бумагой изначально, однако к 2018 году уже был достаточно децентрализованным, чтобы его вряд ли можно было назвать инвестиционным контрактом.
«Если оставить в стороне привлечение средств при создании проекта, то, насколько я понимаю … текущие предложения и продажи ETH не являются операциями с ценными бумагами», — сказал Хинман.
Если действительно ETH изначально был ценной бумагой, то нельзя ли привести соображение о том, что такие факторы, как степень децентрализации и тип механизма консенсуса, задают круговую шкалу, по которой ETH перемещается по континууму ценная бумага – товар?
Это потенциально усилило бы аргумент Левитина о том, что, хотя ETH достиг достаточной степени децентрализации, чтобы считаться товарным активом, переход на proof-of-stake может вернуть его к статусу ценной бумаги.
Работает ли Ethereum Foundation как софтверная компания?
Популярный твиттер-аккаунт недавно опубликовал тред о том, как Ethereum Foundation использует так называемую бомбу сложности, в сущности, «принуждая» разработчиков к принятию хардфорков, инициируемых фондом. «Бомба сложности» — это функция, которая экспоненциально усложняет успешный майнинг ETH в оригинальном блокчейне до тех пор, пока не сделает его практически невозможным.
@level39: Вы когда-нибудь задумывались о том, как Ethereum Foundation удается управлять Ethereum подобно обычной софтверной компании и централизованно определять и реализовывать его десятилетнюю дорожную карту? Их «секретный соус» — это бомба сложности 💣, принуждающая майнеров и пользователей к принятию «официальных» обновлений. Давайте посмотрим, как это работает.
Хардфорки — это обновления сети, не обладающие обратной совместимостью: вы либо принимаете изменения, либо выделяетесь в отдельный блокчейн. Софтфорки — это обратно совместимые изменения в блокчейне: вы можете продолжать использовать сеть независимо от того, принимаете введенные изменения или нет.
Когда над их головами «висит» бомба сложности, у майнеров есть два варианта: согласиться на предложенный Ethereum Foundation хардфорк либо стартовать собственный проект (что также требует хардфорка).
Это предполагает, что Ethereum Foundation контролирует направление развития сети. А если так, то Ethereum Foundation потенциально можно рассматривать как стороннего организатора по критериям Хоуи.
Мир, в котором ETH является ценной бумагой
В интервью CoinDesk TV Левитин объяснял потенциальные последствия того, если ETH станет ценной бумагой. В сущности, небольшие проекты в области децентрализованных финансов (DeFi), особенно зарегистрированные за пределами Соединенных Штатов, могут продолжать работать. Даже если эти проекты нарушают американское законодательство о ценных бумагах, Левитин считает, что SEC с меньшей вероятностью задействует свои ограниченные правоприменительные ресурсы против них, когда крупные централизованные организации становятся более легкой мишенью.
Самое большое изменение может произойти в регулировании централизованных бирж. На сегодня для обеспечения спотовой торговли ETH биржам нужно лишь зарегистрироваться в качестве поставщика расчетно-кассовых услуг на федеральном уровне и получить лицензии на осуществление денежных переводов в штатах, в которых они работают. Работа с активами, признанными ценными бумагами, наложит на них дополнительные обязанности перед SEC.
Как минимум, это будет означать новые бизнес-модели для бирж и более сложные транзакции для их клиентов. Вероятно, проявится и множество других эффектов.
Сегодня криптовалютные биржи объединяют под одной крышей брокерские, клиринговые и биржевые функции (биржи являются площадками для продажи активов, брокерские компании облегчают проведение сделок, связывая между собой покупателей и продавцов, а клиринговые компании осуществляют расчеты по сделкам). Если такие биржи, как Coinbase или Kraken будут регулироваться как биржи ценных бумаг, считает Левитин, то им придется отделить каждую из этих трех функций.
«Если им придется зарегистрироваться в SEC в качестве бирж ценных бумаг, то, скорее всего, им придется отказаться от иных направлений бизнеса, потому что такое совмещение порождает слишком много конфликтов интересов», — говорит Левитин.
Источник: bitnovosti.com
